Официальной статистике по COVID нельзя доверять, поскольку она служит политическим интересам Пекина. Заставить мертвых исчезнуть – это только часть этого.
Может ли миллион человек исчезнуть так, чтобы об этом не узнал весь мир? В наш век цифровых коммуникаций, вездесущих смартфонов и глобальных социальных сетей это кажется невозможным. Независимо от того, насколько удалена страна. Или насколько решительно настроены ее правители скрывать правду.
Тем не менее, это, по-видимому, то, что произошло в Китае за последние несколько месяцев. После того как в декабре 2022 китайский лидер Си Цзиньпин снял ограничения по сдерживанию COVID, вирус распространился по стране со взрывной скоростью.
По словам одного из ведущих правительственных ученых, в настоящее время инфицировано 80 процентов населения. Но мы не знаем всех последствий этого всплеска. Секретность китайского правительства сумела скрыть то, что на самом деле произошло во время последней и наихудшей волны в стране.
Независимые эксперты, скептически относящиеся к официальным данным Пекина о смертности, были вынуждены делать свои собственные оценки. Которые указывают на гораздо более высокие и тревожные цифры, чем утверждает правительство. Эти оценки варьируются примерно от 1 миллиона до 1,5 миллиона смертей.
По любым подсчетам, в последнее время в Китае разыгралась ужасная трагедия. То, что нам остается гадать о его масштабах, также важно. Если китайское руководство может скрыть миллион погибших, то что еще оно может скрыть от мира?
Контроль информации
Авторитарные государства имеют печально известную историю сокрытия фактов от глаз всего мира. Число китайцев, погибших во время голода, вызванного “Большим скачком” (1958-60), программой ускоренной модернизации Мао Цзэдуна, до сих пор является предметом споров.
В эпоху сталинских ГУЛАГов и нацистских концентрационных лагерей ограниченные связи и безграничные репрессии помогали диктаторам скрывать зверства.
Сегодня, когда каждый носит в кармане эквивалент телекамеры, новая, наделенная техническими возможностями армия гражданских наблюдателей и осведомителей должна была бы пристальнее следить за плохими парнями. С большей прозрачностью пришла бы большая свобода.
Однако спор о количестве смертей в Китае показывает, насколько автократические государства по-прежнему контролируют информацию.
Конечно, у всех правительств есть свои секреты. И они пытаются раскручивать новостные циклы и нарративы. Но в открытых обществах дебаты выставляют процесс выработки политики на всеобщее обозрение. Журналисты, активисты и обычные граждане всегда суют нос не в свое дело, задают неудобные вопросы.
Ни одно авторитарное государство не смогло бы выдержать такой проверки. И Компартия Китая создала обширную систему безопасности, чтобы убедиться, что она не столкнется с такой проверкой.
Промышленность по скрытию Правды
В отсутствие свободной прессы не существует бдительной орды репортеров, которые следили бы за сильными мира сего. Бесстрашных и любознательных обычно заставляют замолчать.
Однако, каким бы могущественным ни было полицейское государство, оно не контролирует каждый источник информации. Во время недавней волны заражений в Китае, спутниковые снимки выявили повышенную активность в центрах кремации. Кроме того, кадры переполненных больничных палат попали в китайские социальные сети. Но как только такие всплески обнаруживаются, взводы китайских цензоров быстро удаляют их.
Сокрытие неудобной правды имеет промышленные масштабы для Китая. Массовое убийство на площади Тяньаньмэнь в 1989, общеизвестное для большей части мира, было вычеркнуто из национальной истории. Совсем недавно китайское правительство работало над тем, чтобы скрыть массовые задержания и пытки представителей уйгурского меньшинства.
Китайские власти скрывают информацию о вирусе с момента начала пандемии. Расследование ВОЗ о происхождении коронавируса зашло в тупик из-за отсутствия сотрудничества со стороны Китая. Но министерство иностранных дел Китая продолжает отводить от себя ответственность. Повторяя старую теорию заговора о том, что вирус возник в США.
Теперь правительство, похоже, пытается стереть весь опыт страны, связанный с пандемией, из национального сознания.
Одна из возможностей заключается в том, что руководители Китая сами не знают реальной цифры. Вопреки широко распространенному представлению, руководство в Пекине может оставаться в неведении относительно того, что происходит в стране.
В отсутствие достоверной информации лидер может создать свою собственную версию реальности.
В заключении
Проглотят ли люди это пойло – еще неизвестно. Без свободы слова правительство отрицает любую истинную картину общественного мнения. Которая могла бы подвергнуть власть критике. Но у партии власти нет другого выбора, кроме как продвигать такого рода повестку. Поскольку его лидеры представляют себя непогрешимыми, они никогда не смогут признать в полной мере масштабы катастрофы.
Тем не менее, склонность к дезинформации сопряжена с рисками. Какой бы обширной и эффективной ни была цензура, она все равно может быть застигнута врасплох выражением мнений в социальных платформах. Со временем разрыв между тем, что говорят официальные лица, и тем, что видит общественность, неизбежно подрывает доверие к власти.
Случай с пропавшим миллионом является леденящим душу напоминанием о том, что власть все еще может заставить людей исчезать. И мир, возможно, никогда об этом не узнает.
Секретность Пекина создает другие проблемы. Как можно доверять правительству, не желающему раскрывать случаи смерти, делиться другой жизненно важной информацией? Тот факт, что мы едва понимаем, как Си и его команда принимали решения, свидетельствует о том, насколько закрытым остается внутреннее святилище партии.
Пропасть между тем, что мы знаем о Китае, и тем, что нам нужно знать о Китае, слишком велика.
