Кампания китайского правительства против уйгурского народа превратила провинцию Синьцзян, пожалуй, в крупнейшую на планете закрытую и находящуюся под наблюдением территорию.
Эта кампания не является результатом какого-либо недавнего события. А скорее коренится в конкурирующих представлениях о нации, империи и культуре. Которые уходят в прошлое на несколько столетий.
Кампания лишения свободы и надзора
Осенью 2016 года китайское правительство начало невиданную кампанию по массовому лишению свободы уйгурского населения. Огромный архипелаг лагерей, окруженных сторожевыми башнями и колючей проволокой, вырос, поглотив значительный процент уйгурского населения.
К 2019 году, когда кампания распространилась и на мусульманское население провинции, в лагерях проживало около 1,5 миллиона человек. Обычные люди, а также интеллектуалы, художники и знаменитости. Многие известные фигуры исчезли, и с тех пор о них ничего не слышно.
Жизнь вне лагерей была ненамного лучше. Полицейские участки – “пункты безопасности”, расположены на каждом углу улицы и во всех городских районах. Полицейские патрули оснащены устройствами, которые могут сканировать радужную оболочку глаза, а также лица. Они имеют право проверять смартфоны граждан на наличие несанкционированного контента.
Синьцзян превратился в антиутопическое общество, подобного которому мир еще не видел.
Почему Китай начал эту кампанию лишения свободы и надзора? Ответ кроется в длительной борьбе между китайским государством и уйгурами. Которая уходит своими корнями в историю империи. Он также основан на конкурирующих взглядах на историю и на то, кому принадлежит земля.
Два взгляда на одних и тех же людей
Конфликт начинается с названия. Синьцзян – это китайский термин, означающий “Новый Доминион”. Он был придуман в 1884 году, когда Синьцзян получил статус провинции. Что означает, что он приобрел те же административные структуры, что и провинции в самом Китае.
Уйгуры – выходцы из Центральной Азии, оказавшиеся в Китае в результате имперского завоевания. Уйгурский язык довольно близок к узбекскому и не имеет ничего общего с мандарином.
Китайское государство утверждает, что “Синьцзян со времен династии Хань (206 г. до н.э. – 24 г. н.э.) был единым целым с многоэтнической китайской нацией”.
Уйгуры придерживаются несколько иного мнения. Они считают провинцию своей прародиной. Землей, завоеванной иностранными войсками. Для большинства уйгуров это история колониального завоевания и продолжающейся оккупации чужеземной державой.
Новое правительство, те же амбиции
Как сказал Мао Цзэдун много десятилетий спустя, “Китай – страна, обширная по территории, богатая ресурсами и многочисленная по населению. Ханьская народность, население которой велико, территория которых обширна и чьи ресурсы богаты”. Эти огромные территории нельзя было отпускать.
Тем не менее республика признавала неоднородность населения страны и видела себя “союзом пяти рас” – ханьцев, маньчжуров, монголов, тибетцев и мусульман. Тем не менее, это единство было во многом идеей ханьцев, по поводу которой с другими четырьмя “расами” не советовались.
Монголы вышли из республики, объявив о своей независимости. Тибетцы попытались последовать их примеру и обратились за поддержкой к Британской Индии.
Уйгуры, со своей стороны, развивали совершенно иное видение государственности. Активисты начали представлять себя как мусульманских жителей Восточного Туркестана. Как самостоятельную национальную общность, связанную языковыми и культурными узами с остальной частью Средней Азии и Османской империей.
Китайская республика быстро погрузилась в гражданскую войну, которая продолжалась до 1949 года. Синьцзян был в значительной степени отрезан от центра.
Уйгуры в период смуты
Между тем революция 1917 года в России принесла в Синьцзян значительные изменения. Империя рухнула в 1917, большевики пришли к власти и создали первое в мире социалистическое государство.
Советы также стремились распространить революционное движение по всему миру. Китай для них был важным фронтом борьбы против империализма.
Главным каналом советского влияния в Китае был Коммунистический Интернационал (или Коминтерн). Ее представители внесли в политику Китая советские представления о признании национальности и территориальной автономии.
События на земле шли своим чередом. Уйгурские активисты провозгласили две разные независимые республики в 1933 и 1944 годах. У них была разная политическая ориентация, и ни одна из них не добилась успеха. До сих пор многие уйгуры помнят их как попытки создания государственности.
Основание Китайской Народной Республики
События в самом Китае определили судьбу Синьцзяна. В 1949 году КПК выиграла гражданскую войну и пришла к власти. Синьцзян находился далеко от линии фронта гражданской войны и почти не участвовал в боевых действиях.
Приход к власти коммунистов изменил отношения между Синьцзяном и Китаем. Впервые после цинского завоевания 1750-х годов провинция стала полностью интегрироваться в китайское государство.
Постсоветское подавление
Распад Советского Союза заставил КПК переосмыслить свою политику. Урок, который КПК извлекла из распада СССР, заключался в том, что не дать слишком много свободы “меньшинствам”. Которые затем бы использовали ее для разрушения страны.
Китайское государство все больше настаивало на том, чтобы все граждане Китая принадлежали к единой нации с единой всеобъемлющей культурой. Что сводит национальные меньшинства к простым этносам.
В 1990-е и 2000-е годы среди уйгуров также наблюдался всплеск мусульманского сопротивления китайскому правлению. Сопротивление иногда переходило в насилие. В течение 1990-х и 2000-х годов ряд массовых протестов перерос в беспорядки. Затем последовали беспорядки в Урумчи в июле 2009 года.
От “сепаратизма” к “терроризму”
До 2002 года Китай возлагал вину за недовольство уйгуров на “сепаратизм” и “пантюркизм” – последнее пугало, когда-то использовавшееся Советским Союзом. В 2001 году государство начало использовать повод борьбы с терроризмом, которая возглавлялась США. Теперь сопротивление уйгуров приписали “трем бедам”: сепаратизм, религиозный экстремизм и терроризм.
Текущая направленность политики Китая в Синьцзяне определяется как “решительное пресечение попыток” Западных держав контролировать Китай, критикуя его политику в Синьцзяне. И противодействие исламистам, которые, якобы пытаются сдерживать Китай используя террор.
Если так китайское правительство видит мир, то новая нормальность никуда не денется.
