Смысл и значение этих терминов часто теряются в процессе использования. И меняются в зависимости от тенденций и интерпретаций. Но иногда мы задаемся вопросом, почему, например, одни люди могут испытывать отвращение, а не сентиментальность при просмотре черно-белых кадров кинохроники 1950-х годов. Или почему другие превозносят художественную ценность золотого унитаза.
И тут мы можем обратиться непосредственно к огромному культурному разрыву между модернистской и постмодернистской эпохами.
В целом эти термины относятся к историческим периодам: первый – к первой и второй мировым войнам в первой половине XX века. А второй – ко всему, что происходит примерно с 1960-х годов.
Кроме того, постмодернизм часто описывается как реакция на модернизм. Подобно тому как “послевоенный период” не может существовать без войны.
Период модернизма был полон оптимизма и грандиозных видений будущего, веры в прогресс и просвещение. Но в начале XX века эти обещания остались невыполненными. А технологическое превосходство узурпировало духовную реализацию. И тогда постмодернистское общество обратилось к цинизму и иронии, чтобы осмыслить мир.
Оторванность от старого мира
Между модернистским и постмодернистским периодами нет четкого, хрестоматийного разделения. Никто не сел во вторник в 1961 году и не сказал: “Так… я только что сверился с календарем. Мы сейчас находимся в эпохе постмодерна”.
Такие термины, как “модернизм” и “постмодернизм”, были созданы постфактум. Чтобы описать то, что уже произошло или находится в процессе.
Это означает не только некоторую неопределенность временной шкалы, но и перекрытие времени на десятилетия. А также отсутствие различий между эпохами.
Хотя модернизм может включать в себя все, начиная с VI века и заканчивая началом XX века, сердце модернизма находится в Европе эпохи Просвещения. С конца XVII до начала XIX века.
Так, в 1689 г. в Англии был принят Билль о правах, призванный ограничить тиранию правительства. И отстаивать гражданские права, которые в дальнейшем стали характерными для развития демократических институтов и личных свобод.
В то же время такие философы, как Рене Декарт, Дэвид Юм и Иммануил Кант, склонялись к пониманию природы человека и его восприятия. В общем, не было никаких оснований полагать, что нас ожидает что-то кроме восходящего прогресса к земному раю.
Нарушенное обещание
Просвещение не было бесконфликтной утопией, но его конфликты рассматривались как симптомы роста. Свергнутая Наполеоном Бонапартом Французская революция была кровавой и ужасной. Но она уничтожила деспотичные монархические институты.
Отмена рабства на Западе, начиная с Англии в 1807 г., потребовала десятилетий неимоверных усилий и борьбы, но стоила любой цены. В XX веке технологии увеличили продолжительность жизни, снизили уровень смертности. Разработали революционные лекарства и обеспечили в целом более высокое качество жизни, чем когда-либо в истории человечества.
Но в конце концов весь этот прогресс привел к “Великой войне”, как ее называли. Первая мировая война стала не просто соломинкой, сломавшей спину верблюда, а наковальней.
Спустя всего одно поколение после окончания Первой мировой войны в 1918 г. мир охватила Вторая мировая. Она оставила после себя изуродованные шрамы в обществе и две сброшенные атомные бомбы.
Следующее поколение, контркультура 1960-х годов, стремилась перевернуть все причудливые представления о современности. Так сказать, переписать сценарий.
Так начался продолжавшийся несколько десятилетий переход к чему-то менее наивному и основанному на единственном возможном психологическом средстве: подрывной деятельности, иронии и цинизме.
Ирония и цинизм
Это должно быть логично: Искренность, открытость и оптимизм делают человека уязвимым для боли и предательства. Язвительная мировоззренческая позиция – обычное притворство тех, кто хочет казаться слишком крутым. Интеллектуализация, способная смыть прошлое, разложив его на атомы. Это и есть постмодернизм в упрощенном, общем виде.
Но если довести постмодернизм до крайности, то он означает бесконечное множество разрозненных голосов. Бессвязно кричащих, требующих внимания. Каждый из которых считает, что именно он владеет одной-единственной истиной. Тогда как на самом деле истину составляют все голоса вместе.
Метамодернистское будущее?
Часто такие термины, как “модернизм” и “постмодернизм”, остаются во многом непонятыми. Отчасти потому, что эпоха постмодернизма по своей природе самоосознанна. Не поддается влиянию тенденций и с подозрением относится к окончательным определениям.
Хотя некоторые могут воспринимать дискуссии о модернизме и постмодернизме как пустую педантичность, они помогают нам понять, почему, например, некоторые люди считают, что Земля плоская. Или что человечество не стоит спасать перед лицом изменения климата.
Если все существует для того, чтобы быть деконструированным, то ничто не может быть признано истинным. Именно поэтому некоторые указывают на “метамодернизм” как на решение. Которое описывается как объединение оптимизма с отсутствием наивности. Т.е. модерна с постмодерном.
Иронии здесь по-прежнему есть место – не для того, чтобы высмеять или обесценить, а для того, чтобы вызвать сочувствие и искренность. Такое решение, возможно, как раз и нужно современному обществу.
